Сотрудничество с ТНК, подготовка отечественных инноваторов к интеграции в глобальные сети и придание российским корпорациям глобальных качеств — вот основные направления развития российского инновационного сектора. В Санкт-Петербурге под председательством президента России состоялось заседание Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России, посвященное внешнеэкономической политике. «Это первый раз, когда мы затрагиваем вопрос о роли внешнеэкономической политики в модернизации страны», — заметил Дмитрий Медведев. Говоря о важнейших задачах такой политики, президент назвал среди них «создание в России R&D-центров ведущих технологических компаний мира». У примелькавшейся темы «Сколково» обнаруживается новая скрытая глубина.
По правде говоря, и раньше было ясно: едва ли замысел руководства страны исчерпывается основанием на берегах Сетуни поселка моногородского типа — в дополнение к четырем сотням имеющихся. Но в чем он? Государство вознамерилось вспороть шкуру сырьевой экономики скальпелем инноваций. Владеет ли оно инструментом? Знает ли анатомию? Имеет ли план операции?
Инновации и корпорации
До последнего времени всякий, кто брался рассуждать об этом, был обречен (за отсутствием внятных источников) на герменевтику нескольких реплик Владислава Суркова.
В первом же, полугодовой давности, интервью по теме Сурков, как вскрышной экскаватор, соскребает с темы инноваций пустопородную болтологию, обнажая суть: «Когда мы этой проблемой занялись, то обнаружили, что не хватает главного элемента. Слов много правильных иностранных: стартап, венчур, трансфер, инкубатор, коммерциализация и так далее. Одного только короткого русского слова нет — спрос».
Роскошь инноваций могут позволить себе только крупные корпорации, да и то не всякие, а те из них, что осуществляют полный проектный цикл: от разработки идеи нового продукта, через НИР и ОКР, патентование, налаживание производства — вплоть до массовых продаж.
«В России нет глобальных компаний, способных довести инновацию от изобретения до продукта, — как бы мимоходом добавил Сурков недавно. — Поэтому внедрение изобретений первое время будет происходить, скорее всего, через иностранные, то есть глобальные компании. И к этому нужно отнестись терпимо, потому что альтернативы нет».
Почему так? Бизнес, основанный на постоянном доведении инноваций до продажи конечных продуктов и услуг, требует многомиллиардных инвестиций в научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки — будь то ракеты или таблетки. Границы национальных рынков, как правило, слишком узки для того, чтобы окупить такие вложения. Поэтому потребность в постановке инноваций на поток испытывают прежде всего транснациональные корпорации (ТНК), производящие и продающие массовые потребительские продукты (еду, средства коммуникации, лекарства, мебель и бытовую технику, стройматериалы и т. п.) на мировых рынках в условиях жесткой глобальной конкуренции.
В последние годы деятельность ТНК попала в финансовые ножницы. С одной стороны, разработка инновационных продуктов на спаде технологической волны становится все дороже и длительнее, а с другой — цикл прибыльных продаж сокращается, в частности, потому, что их патентная защита, в особенности на новых растущих рынках, все чаще не срабатывает. Восточные умельцы взламывают и нелегально копируют любой копирайт.
Ответом на эту фундаментальную проблему становится новая производственная парадигма, получившая название «модель открытых инновационных сетей».
Новый тренд
Первоначально корпорации рассматривали внешний мир исключительно как зону продаж своих продуктов, которые разрабатывались, испытывались, производились строго внутри ограды ТНК. Затем производство готового продукта стали выносить оттуда в периферийные зоны, обладающие низкими транзакционными издержками. Теперь же, согласно новой модели, корпорации начинают делегировать внешним компаниям все более существенные элементы разработки инновационных продуктов. Создание глобальных корпоративных цепочек и альянсов ТНК с локальными венчурными компаниями идет медленно и противоречиво, но это объективный тренд.
Он дает России важный, если не сказать исторический шанс для сдвига центра тяжести странового хозяйственного комплекса от сырьевого сектора глобальной экономики к инновационному.
Глобальная инновационная экономика сегодня — это в значительной мере экономика ТНК.
Если верить Википедии, в целом ТНК обеспечивают около 50% мирового промышленного производства. Если крупнейшие из них поместить с государствами в общий список, упорядоченный по объему валового продукта, то оказывается, что из 100 крупнейших экономик в мире 52 — это транснациональные корпорации и только остальные 48 — государства. Но при этом ТНК абсолютно доминируют в мировых научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработках: на их долю приходится около 80% финансирования НИОКР, более 80% зарегистрированных патентов.
Трансгосударственные корпорации и национальные государства будут сосуществовать, взаимодействовать, бороться целую эпоху. На наших глазах разворачивается лишь первый акт грандиозного действа. У каждой из сторон своя правда, свои проблемы и преимущества. В формирующемся миропорядке ТНК осваивают роли, подобные отраслевым суперминистерствам, национальные же государства — это территориальные субъекты глобальной федерации.
Инновационные институты действительно находят свое воплощение именно в ТНК, которые узурпируют роль собственников передовых технологий. Сила же национальных государств — в институте идентичности, превращающем их в собственников территории и населения. И если национальные государства регулируют спрос на конечный потребительский продукт, то ТНК управляют спросом на инновации.
Это не повод идеализировать ТНК, представлять их средоточием прогресса, раем для ученых. Мировая литература изобилует мрачными утопиями о мирах, захваченных бюрократическими, тоталитарными корпорациями в духе азимовской «Вечности».
Но и национальные государства вне контекста инновационного состязания выглядят не лучше. Они склонны жить сырьевой и территориальной рентой, обкладывать население податями и повинностями.
Зона прорыва
Инновационная прививка глобального вируса, безусловно, болезненна и чревата угрозами. От прививки недолго и помереть. Подлинно полезное всегда опасно. Но у прививки есть второй смысл. Речь ведь идет о трансплантации российского новаторского, изобретательского привоя на подвой ТНК с его мощным производственным стеблем и корневой системой всемирных продаж.
Первая фигура, которая всегда вырастает рядом с разродившимся инноватором, — контрразведчик. Оно и понятно: настоящая инновация потенциально укрепляет национальную мощь, а враг не дремлет. Первый позыв — все засекретить. Но тогда можно сразу забыть о бизнес-ангелах и венчурном финансировании, о миллиардных бюджетах на R&D. Если же иметь в виду перспективу глобальных продаж, тогда нужно отдавать себе отчет, что припарки патентов и лицензий с каждым годом все меньше защищают от всепроникающей отвертки Большого Азиатского Брата.
Единственный выход для ТНК — опережающий поток инноваций. Покуда ушлые потребители расковыривают секреты предыдущей версии продукта и налаживают подпольное производство «дженериков» — у производителей уже готова новая, более крутая модель.
Россия может в русле сложившейся тенденции использовать модель открытых инновационных сетей как ключ для входа в глобальную инновационную экономику. Она имеет шансы войти в нее в роли ведущего производителя интеллектуальных продуктов, инновационных полуфабрикатов, экспериментальных образцов. Для этого государству необходимо организовать и стимулировать интеграцию компаний российских разработчиков в полные производственные циклы глобальных корпораций.
Формирование институтов и инструментов для такого входа на практике уже идет. Как минимум две институциональные формы прописаны в документах исполнительной власти. Первая — модель «офсетных сделок» — фигурирует в «Основных направлениях антикризисных действий Правительства Российской Федерации на 2010 год». Вторая модель — «инновационное партнерство полного цикла» — предложена на встрече руководства «Деловой России» с первым заместителем главы администрации президента РФ Владиславом Сурковым и получила его одобрение.
На российском национальном уровне подобные модели, при условии их доработки, вполне смогут выполнить функцию интерфейса к глобальной модели открытых инновационных сетей.
Уже созданы прецеденты интеграции российских фирм-разработчиков в инновационные циклы глобальных корпораций. Например, в последние месяцы объявлено о двух знаковых сделках: договор между корпорацией Roche и российским центром высоких технологий «ХимРар» о разработке препаратов для лечения ВИЧ; инновационное партнерство между компаниями Royal Philips Electronics и НИПК «Электрон» о разработке и производстве высокотехнологичного медицинского оборудования.
Оба прецедента не случайно относятся к сфере фармацевтики и медицинских технологий. Проблема перехода к модели открытых инновационных сетей здесь стоит исключительно остро. Спрос на лекарства по ряду причин растет не пропорционально численности населения (в отличие от пищевой или легкой промышленности), а заметно быстрее. Кроме того, потребность в инновациях здесь также значительно выше. Обнаруживаются новые заболевания. Часть старых препаратов (например, антибиотики, антивирусные вакцины) постоянно теряет лечебные свойства и нуждается в качественном обновлении. По доле в общем объеме инвестиций в НИОКР «большая фарма» сегодня уступает только отрасли информационно-коммуникационных технологий (23% от совокупных затрат топ-1000 против 28% соответственно — по данным Booz & Company). В совокупности эти две зоны исследований и разработок опережают все остальные вместе взятые. Для национальных государств, провозглашающих политику модернизации и инноваций, это потенциальные зоны прорыва.
Вот необходимые условия, при которых такой прорыв осуществим. Во-первых, готовность и способность национального государства сотрудничать с глобальными корпорациями в парадигме открытых инновационных сетей. Во-вторых, наличие у страны достаточного инновационного потенциала, который ТНК больше не удается присваивать более простыми способами: через контролируемую «утечку мозгов», скупку на корню изобретений вкупе с изобретателями и т. п. В-третьих, понимание заинтересованными глобальными корпорациями первых двух обстоятельств и их готовность к сотрудничеству. Все три необходимых условия для России выполнимы. Но являются ли они достаточными?
Биржа идей
Глобальная товарно-сырьевая экономика означает поток продаж. Глобальная инновационная — поток проектов. Сегодня и в обозримом будущем, действуя в духе «левшизма», сиречь в пресловутом режиме ручного управления, мы в состоянии осилить за год пяток — хорошо, пусть десяток офсетных сделок типа Roche-«ХимРар». Это не просто ничего, а хуже, чем ничего. Такое (да и вдесятеро большее) количество не создает никакого нового качества.
В Сколкове, нещадно хвалимом и незаслуженно ругаемом задолго до рождения, наверняка будет понаделано множество диковин и понаворочено инноваций. Но есть одна совершенно объективная вещь, наличие или же отсутствие которой там, собственно, и решит: быть или не быть?
В Сколкове должна быть отстроена зона — почти по Стругацким — противоречивого и опасного взаимодействия между национальным государством с его инновационным сырьем (в лице еще не сбежавших «левшей» с их венчурными артелями) и глобальными корпорациями с их R&D-сталкерами, падкими до чужих мозгов и секретов.
Самое подходящее слово, чтобы намекнуть на функционал этой зоны, — «биржа». Но мы должны торговать нашими инновационными продуктами, исследователями, лабораториями, открытиями не так, чтобы их скупили на корню и увезли, как пеньку, лыко или ворвань. Нужно торговать так, чтобы в результате созданных альянсов исследователи и лаборатории остались на месте, а главное — чтобы у нас появилась доля в новой собственности, которая будет создана с использованием наших инноваций. Это аналог фондовой, а не товарной биржи. Здесь продаются, покупаются, обмениваются доли в собственности на активы, в том числе интеллектуальные, а не партии товаров и услуг.
В Сколкове должны быть представлены и сопоставлены, с одной стороны, представительства R&D-структур глобальных корпораций, а с другой — нацеленные на них пучки отобранных и подготовленных российских стартапов (по образцу проекта Ульви Касимова www.startupindex.ru [1] ).
И главное — сделки между сторонами нужно сделать массовыми, рутинизировать, поставить на поток. Для этого их необходимо обеспечить соответствующими институтами, инструментами и стандартами, вплоть до детальных, автоматизируемых регламентов взаимодействия заинтересованных сторон на каждом из этапов. Такое Сколково — соединение конструкторского бюро, ракетного завода и космодрома в одном флаконе. И здесь нет места для изобретательских чудачеств и административного «волюнтаризма» — Королев ведь не выдумал ни закона Ньютона, ни формулы ракетной тяги. Функционально обусловленное устройство Сколкова — как бы оно ни именовалось, где и кем ни создавалось — объективно предзадано.
Великая задача конкретного воплощения этой объективности нам и предстоит. А сейчас нужна предварительная работа страны и государства по трем сходящимся направлениям:
1) систематическое налаживание сотрудничества с транснациональными корпорациями по модели открытых инновационных сетей;
2) конкурсный отбор и подготовка отечественных инновационных проектов и фирм к их интеграции в глобальные сети;
3) работа по модернизации крупных отечественных корпораций с целью придания им глобальных качеств.
